ГлавнаяБлогиMIND GAMESГлава 5. ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ Я НЕНАДОЛГО ВЫШЕЛ

Глава 5. ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ Я НЕНАДОЛГО ВЫШЕЛ

Автор
Опубликовано: 3310 дней назад ( 7 березня 2015)
Блог: MIND GAMES
Редактировалось: 1 раз — 7 березня 2015
Просмотры: 257 просмотров
0
Голосов: 0

Went out last night, I didn't stay late*

И понеслась душа туда, где ни дна, ни покрышки, ни ада, ни рая – лишь звёзды в лицо и мантра: «ничто не изменит мой мир». Как в юности, безумные дни сбегали в манящие вечера, рок-н-рольные ночи венчались с пьяным рассветом. Всё стало, как раньше, и всё было как-то не так. Ни обнадёживающего утреннего ветерка по возвращению, ни волнующих грёз в сладкой дремоте. Ничего.

К удивлению всех, кроме Леннона, Эллиот Линц продолжал каждый вечер доставлять Джона и Мэй на сеансы звукозаписи. Работая свободным репортёром светских новостей, Эллиот лично знал многих знаменитостей и при малейшей возможности представлял их любовной паре, тщетно пытавшейся смотреться, как босс и помощница. Обычно такие встречи сопровождались обильными возлияниями. Еженощные сессии также перетекали в шумные вечеринки, а спившийся состав по едкому определению Леннона превратился в оркестр Клуба пьяных сердец сержанта Спектора. Гиблое дело усугублялось традиционной скукой лос-анджелеской богемы. Быстро пронюхав о ночных спекторовских бдениях, вся голливудская знать гурьбой повалила в бывший павильон Чарли Чаплина.

Первыми налетчиками оказались Джони Митчелл и Уоррен Битти. Изображая Бонни и Клайда, парочка с криками «Руки вверх! Это ограбление!» ворвалась в студию и пальнула в потолок пробкой «Дон Переньон». Обдав пеной Святого Патрика, бесстрашно шагнувшего навстречу, загулявшие гости расщедрились угощением всех присутствующих.

– Рад видеть вас, но мне сегодня еще работать, – тяжело вздохнул Джон и отказался от дешевого пластикового стаканчика с дорогим шипучим напитком.

Митчелл понимающе улыбнулась.

– Жаль, а мы с Уорреном слышали, в этом освящённом павильоне вместе с винными парами витает само вдохновение... Над чем работаете?

– Да так, перебираем всякий хлам, – отчуждённо буркнул Леннон и демонстративно привлёк Мэй Пэнг на колени.

С окаменевшим лицом певица удалилась в кабину к Спектору.

– Что хотела от тебя эта белокурая сука? – допытывалась на следующий день Йоко. – Она думает, если выпустила пару успешных альбомов, то может позволить себе всё? И почему Мэй сидела у тебя на коленях?

– Мать, это не то, что ты думаешь…

– Главное, что подумают об этом другие, Джон! Ты ведь знаешь…

— Да, знаю, Йоко! – прервал он. – Ты не забыла? Я тоже, черт побери, кое-что знаю! – и в сердцах бросил трубку.

Выдохнув, улыбнулся. Бросил хитрющий взгляд в сторону насторожившейся Мэй. Вероломно затащив девушку в постель, был с ней особенно неистов и нежен.

В следующий раз Джони Митчелл появилась в компании с новым поклонником. Крепкий мужик с подкупающей улыбкой легко нёс несопротивляющуюся певицу на плече, словно варвар Атилы пленницу-римлянку. Как и следовало ожидать, оба находились в сильном подпитии. Леннон помог кавалеру, пытавшемуся поставить избранницу на ноги.

– Ты сегодня такой галантный, Джон – призывно прошептала женщина, задержав больше, чем нужно, руку на его талии.

– А мне всю дорогу твердила, этот Леннон – просто мужлан, – удивленно улыбнулся её спутник .

– Я галантный мужлан, – парировал Джон, сразу почувствовав, – с этим парнем найдет общий язык.

– Джек Николсон, профессиональный притворщик! – представился визитёр. – К тому же ярый поклонник «Битлз»!

Леннон поморщился, но присмотревшись, тоже расплылся в улыбке:

– Нет… Ты беспечный ездок! Я видел тебя в кино! Пьяница-адвокат на крутом байке позади Питера Фонда, верно? Но почему притворщики почитают «Битлз»?

– Меня всегда восхищали ваши пресс-конференции...

– А-а… – разочарованно протянул бывший битл.

– Вы мастерски издевались над журналистами, притворяясь прохвостами.

– А разве мы ими не были?

– Нет,– серьёзно сказал Джек. – Прохвосты не создают такую музыку…

Джон снова пристально посмотрел в глаза Николсона.

– Да, да, вам не должно быть стыдно ни за один ваш альбом. Они все чертовски хороши!

– Знал бы ты, из чего их стряпали…

– А мне не надо знать, как и никому другому!

– Давай выпьем, – предложил Джон. – У меня в загашнике ещё плещется немного водки…

– Мальчики, вы обо мне не забыли? – закапризничала оставленная без внимания Митчелл.

– Ну, что ты, дорогая! – осклабился её ухажер и протянул брошенную кем-то акустическую гитару.

– Спой что-нибудь…

Под тихий перебор струн и нежный голос Джони, певшей, как желтый кэб увозит её любимого, а рай осквернили, обустроив там автостоянку, мужчины принялись методично опустошать легендарную флягу. Рассвет решили встречать в полуподпольном клубе Лонг Бич с интригующей вывеской «Загляни в себя…». Сбежав от женщин и прихватив Джесси Эда Дэвиса, искатели приключений нашли приют в тихом месте, облюбованном геями, практикующими БДСМ.

– Парни, никогда не знаешь, что ожидать от людей, – философски возвестил Николсон, наблюдая, как в полумраке подиума танцор в одних стрингах истязал себя семихвостной плетью.

– А я так и не понял, как всё-таки заглядывать в себя – через мочеиспускательный канал или задний проход? – допытываться хихикающий Леннон.

– Урологи и проктологи до сих пор спорят об этом, – подхватил шутку Дэвис.

– Давайте выпьем за то, чтобы нам никогда не пришлось обращаться к этим рецидивистам. Мало того, что вывернут наизнанку, так ещё обчистят, как липку… – мрачно заметил Джек, делая большой глоток виски. Джон и Джесси поддержали его, по обыкновению употребляя водку, на этот раз подкрашенную томатным соком.

Святая троица, хоть и была навеселе, всё равно с опаской оглядывалась по сторонам. За столиками мелькали полуобнаженные мужские торсы в кожаных жилетках, фуражки с кокардами, пышные усы и подведенные глаза. Однако в отличие от происходящего на сцене публика в зале вела вполне безобидно.

– С виду обычные люди… – заметил Джон.

– Это мы здесь ненормальные – пробормотал Николсон.

– Нормальность – есть идеальная фикция, – беззаботно изрёк Большой Эд.

Джек в пьяном изумлении уставился на индейца.

– Фрейд… – виновато пояснил тот. – Зигмунд…

– Вождь учился в колледже, – гордо объявил Леннон.

– Университет Оклахомы, доктор искусств, специализация – американская литература, – официально представился Джесси. – А ещё подрабатывал в местном этническом музее живым экспонатом… и на ежегодном индейском фестивале тоже… а ещё раньше, в резервации, мой дед предупреждал непутёвого внучка о существовании индейцев с двумя душами.

– Ты намекаешь, что у краснокожих тоже есть это… – Николсон с трудом подбирал нужное слово.

– Да сколько угодно! – Опередил Большой Эд. – Индейцев, любящих наряжаться, как женщины, всегда было немало. В отличии от вас, бледнолицых, мы почитаем их. Считается, что духи, одарив второй душой, тем самым посвящают в некое сакральное таинство. Поэтому во многих племенах Двойные Души – это шаманы, знахари или просто приближённые вождя с даром ясновидения и прочими необычайными способностями.

– А иногда это доктора искусств, – вставил Леннон.

– Иногда да, но очень редко, – не смущаясь, подтвердил Большой Эд.

Обескураженный актёр снова заказал выпивку.

– А я вовсе не Джек… – в пьяном откровении вдруг объявил он.

С затаенной грустью взглянув на Леннона, тихо продолжил:

– На самом деле меня зовут также как и тебя – Джоном. Джеком я назвался, когда мы с сестрой переехали с восточного побережья сюда, в Голливуд. А Николсон – это фамилия матери потому, что я до сих пор не знаю, кто мой отец. Мда… – Лицо актёра сморщилось, он с отвращением заглянул в стакан. – Этот виски отдает чем-то горелым. Видимо, пережгли бочку… А начинал я здесь, перетаскивая реквизит и смешивая краски на студии Диснея. Потом кое-как научился крапать сценарии, перебивался случайными заработками и долго-долго пытался получить хоть какую-нибудь роль в хоть каком-нибудь фильме. И знаешь, Джон, что поддерживало таких, как я?

– Что?

– «Битлз»! Ваш сногсшибательный успех! Мы восхищались и говорили друг другу: видишь, у них всё получилось, а ведь парни даже не знали нот…

– Я до сих пор не знаю.

– Да иди ты!

– Посмотри, разве я похож на человека, долгими вечерами корпящего над сольфеджио?

Джек взглянул на плутоватое лицо Леннона и рассмеялся.

– Действительно, не похож. Но ты знаешь, что такое сольфеджио…

– Я плохой музыкант, Джек, но я художник… Ты понимаешь? Я – художник, черт побери! Дай мне в руки хоть какую-нибудь ерунду, и я найду, что с ней сделать!

Два Джона некоторое время всматривались друг в друга.

Тем временем клубная шоу-программа достигала кульминации. Мощным токкатто грянул гитарный риф из рок-оперы о Христе, и под многоцветные вспышки прожекторов на подмостки выскочила дюжина мужиков в одних плавках и шлемах римских легионеров. Некто в лохмотьях, едва прикрывающих пах, с красным кляпом во рту застыл посередине и, раскинув руки, изобразил Спасителя на кресте. Вокруг в бешеном танце закружили воины Рима. Вместе с щелчками бича танцоры поочерёдно подскакивали к стоящему в центре и в долгом прыжке опускали на узкую спину бутафорские хлысты. Под монотонный отчёт ударов неподвижное тело солиста грациозно дёргалось, изображая нечеловеческие мучения, и тут же застывало в немом крике.

Опешивший Леннон затравленно огляделся. В багровом полумраке, как при печати фотографий, проявлялись людские лица – завороженные, испуганные, равнодушные, похотливые и не одного сочувствующего. Судорожно допив стакан с «кровавой Мэри», Джон, словно лунатик, двинулся к сцене. Взобравшись, он вырвал изо рта солиста гуттаперчевый шарик и, что есть мочи, испустил душераздирающий вопль. Артисты, сбившись в кучку, замерли. Иглой по винилу всхлипнуло музыкальное сопровождение и вскоре отключилось вовсе.

– Крик Перворождённого, – восторженно прошептал Джесси.

– Что-что? – переспросил трезвеющий Николсон и тут же осёкся.

Будто в трансе, Леннон вновь издал тот же надрывный вопль, переходящий в долгий пронзительный визг. На сцену устремились охранники. Друзья-собутыльники поспешили на выручку.

Потасовка! Достойное занятие для вырвавшихся на прогулку мужчин. По традиции публика разделилась на сочувствующих – неважно кому и поддерживающих – неважно кого. В момент, когда диспозиции противоборствующих сторон определились, в конфликт неожиданно ввязалась третья сила. К сцене, сметая всё на пути, ринулась банда отъявленных головорезов, возглавляемая великаном в черном. Махая ручищами, словно вертолётными лопастями, шайка рассекла дерущуюся толпу и быстро достигла подмостков. Исполин в тёмных очках обхватил Леннона и Николсона и легко поволок обоих на улицу. Будучи бессильными перед такой ошеломляющей мощью, актёр и музыкант даже не сопротивлялись. Вывернув голову, чтобы видеть глаза приятеля, Джон яростно зашептал:

– Слушай внимательно, Джек! Если объявится твой отец, никогда не пытайся сблизиться с ним. Ничего хорошего не выйдет. Поверь! Ты свыкся с обидой. Сроднился с ней. Если попытаешься простить, то полетит к черту вся твоя жизненная система координат. Ты снова останешься один на один с неистовым в своем равнодушии океаном.

– Неистовый в своем равнодушии? – изумился Джек.

– Именно.

– Ты художник, Джон. Ты – художник!

– Кто бы сомневался, – прокряхтел Леннон и попытался, наконец, освободиться.

Их продолжали бесцеремонно тащить к выходу.

– Простите, если перебиваю, джентльмены. Но, вы неудачно выбрали место и время для философских поисков. — Послышался, наконец, голос черного человека.

Джон насторожился:

– Мэл, каналья, отпусти сейчас же!

– Как скажите, мистер Леннон. Но только, когда вырвемся из этой клоаки.

Уже на улице они разглядели гиганта. Это снова был Малкольм Эванс, облаченный в жилет и штаны из чёртовой кожи. На широкой груди трещала майка с надписью «1%». Лицо скрывали бандана, тёмные очки и шейный платок, натянутый до глаз.

– Какого черта, Мэл?!

– Ты кричал, Джон… – Виновато улыбнулся тот, опуская маску.

– На помощь! – Послышался чей-то слабеющий голос.

У входа пятеро мордоворотов продолжали метелить охранников и затесавшегося среди них Большого Эда. Вместе друзья едва успели оттащить индейца от уже занесенной для удара кованой подошвы.

– Он с нами! – Возмущенно воскликнул Джек.

На него не обратили внимания. Тяжелые сапоги продолжали методично месить корчащуюся груду тел. Вышедший из под огня Джесси выглядел ужасно. В начале побоища он оказался на высоте, без труда справляясь с посетителями клуба. Его подвел полувоенный френч, к несчастью одетый в тот вечер. Вмешавшиеся в драку громилы посчитали краснокожего верзилу завсегдатаем заведения и отделали без всякого снисхождения.

– Парни погорячились. – Пробормотал Эванс. – Этого следовало ожидать... Ангелы Ада…

– Кто? – спросил Леннон.

– Ангелы Ада. Я повстречал здесь двоих, из тех, кто приезжал к нам на Сэвил Роу в Рождество 68-го. Вроде прижился...

– Но те были знакомые Джорджа, из Сан-Франциско...

– Верно, они приехали к лос-анджелеским братьям. Это байкеры... Разве не в кайф промчаться туевой тучей шестьсот миль по фривею!

Искатели приключений, наконец, огляделись. Тихая улочка взорвалась рокотом десятков моторов. Крепкие мужики неторопливо, с достоинством отверженных, усаживались на сверкающие хромом «харлеи». Ухоженные, тщательно вымытые мотоциклы контрастировали с нестираными годами «ливайсами» и заляпанными машинным маслом гавами. Распахнутые жилеты, сделанные таковыми путем отрывания рукавов от джинсовых курток, едва прикрывали потные тела и служили лишь для того, чтобы явить миру красочную эмблему. На могучих спинах самодовольно скалился череп с крыльями, пониже красовалось название города, к которому был приписан тот или иной Ангел. Сальные патлы и нечёсаные бороды скрывали въевшуюся в обветренные лица гарь. В аду ванна и душ, очевидно, без надобности. Резкий дух немытых тел заглушал даже мотоциклетный выхлоп.

— Прямиком из Содомы в Гоморру... — пробормотал Леннон

.

— Эй! Ты действительно битл? — Выкрикнул один из адских ангелов.

— Папаша Бергер, их президент. — Тихо пояснил Эванс.

— Я Джон Леннон!

— Добро пожаловать, битл Джон! Ангелы Ада приглашают тебя на адскую вечеринку!

— Скоро рассвет!

— Для тебя мы день сделаем ночью!

— Отказываться опасно. — Тихо предупредил подошедший Николсон. — Я знаком с этой публикой...

Леннон кивнул.

— Нам надо отвезти друга в больницу!

— Сажайте его в байк с коляской и, как можно, быстрее! Скоро здесь будет жарко!

Из задних рядов выкатился русский «Урал» с боковым прицепом, из него вылезла дородная «мамочка» и помогла устроится Джесси. Не мешкая, Джон и Джек вскочили в седла пассажиров первых же попавшихся мотоциклов. Рокочущий табун, осторожно рассекая тьму, медленно двинулся на юг. Вскоре показались огни госпиталя. Появление ангелов преисподней произвело впечатление даже на докторов скорой помощи. Привыкшие к такой реакции адские мотоциклисты быстро договорились об оказании помощи. Николсон, сопровождавший Большого Эда, вышел к ожидавшему на улице Леннону.

— Я некоторое время останусь здесь. Не желаешь подбодрить его?

— Джон избегает больницы. — Пояснил Эванс.

— Да, Джек, с тех пор, как я не смог зайти в морг на опознание матери, эти заведения не для меня...

— Ну что ж, помни, это самые подонистые подонки в Калифорнии. Будь осторожен...

— Как-нибудь выкрутимся, Джек. Позаботься о Джесси.

— Само собой.

Джон распрощался с Николсоном и направился прямиком на рандеву с главарем. «Папа» Бергер ожидал верхом на байке в окружении приближенных.

— Это действительно он. — Шепнул один из них, всмотревшись в приближающегося экс-битла.

— Перекати Поле узнал тебя... — Вместо приветствия произнес Бергер.

— Это неудивительно. Не смотря ни на что, я все тот же...

— Джон и Йоко... Где твоя узкопленочная?

— В Нью-Йорке. — Сверкнул глазами Леннон. – Там, откуда мы рванули в самом деле будет жарко?

– Видишь ли, это рабское место…

– Что ты имеешь в виду?

– Этот клуб опекают Рабы Сатаны. Отщепенцы! У местных Ангелов с ними вечные трения… Мы приехали навести порядок.

– Так почему же сорвались?

– Не все так просто. Рабы опекают клуб вместе с копами.

– А… – понимающе вскинул голову Джон.

– Никогда праведный Ангел не пожмет руку свинье! Хотя мы и ездим на «боровах».

– На «боровах»?

– Копы тоже ездят на «Харлеях-Дэвидсонах», но заводских. Ангелы ездят на переделанных, облегченных, с форсированными движками «боровах». Понял?

Леннон с интересом окинул взглядом ближайшие мотоциклы. В некоторых увидел собственное отражение, – там, где не было хрома, байки даже в темноте блестели лаком.

– Я говёный водитель, всегда забываю переключать скорости. Однажды купил «Феррари» и тут же спалил коробку передач. Как нажал на гашетку, так и поехал со скоростью 55 миль в час. На первой! Оказывается, какое-то там сцепление сгорело. Кинул я эту итальянскую хренотень прямо на дороге и пошел в клуб пешком, благо дело было ночью…

Ангелы снисходительно гоготнули. Смахивающий на глобус мужичонка, оттолкнувшись, тихо подкатил к Леннону и протянул руку в замызганной перчатке без пальцев. Так, как съехало в сторону кольцо в носу, можно было догадаться, что он улыбнулся, – рот был надежно спрятан буйной растительностью.

– Бэби Боб! Близкие называют просто Бэби… – И коротышка резко кивнул, спустив на глаза немецкую каску с эмблемой Люфтваффе.

Джон пожал руку.

— С остальными познакомишься позже, надо ехать! — Поторопил предводитель.

— Садись ко мне. — Подмигнул Бэби Боб. — У меня шикарные колёса...

Когда Леннон устроился, Бэби протянул бумажный пакет и банку с пивом.

— Закинься на дорожку, чтобы не укачало.

В пакете пересыпалось несколько сот разноцветных таблеток.

— Глотай сразу штук двадцать, иначе не вставит...

Делать было нечего. В рот полетела жменя кругляшек, Джон одним глотком осушил жестянку и поймал ее на носок туфли.

— Ну, а теперь ветер нам всем в подмышки! — Прорычал тучный Ангел и до упора выжал кик-стартер.

Мотоцикл, взревев, стремительно бросился в затянувшуюся ночь.

*Строчка из рок-н-ролла Карла Перкинса «Everybody’s Trying to Be My Baby» («Каждая хочет быть моей крошкой»). Известна благодаря кавер-версии «Битлз», вышедшей на альбоме Beatles for Sale.

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Популярне
+8
+6
+4
+4
+4
+4
+4
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+3
+2
+2
+2
12.11.2016 KYIV VINYL MUSIC FAIR14 жовтня 2016 (Вад)
+2
+2
+2